- Вы удивительно зрелы для своих юных
лет, - отписывает комплимент роскошная Лариса Гузеева гостье программы, и
публика согласно улыбается, мол, на эту зрелость любо-дорого посмотреть. А мне
остается лишь вздохнуть: почему некоторым почти с пеленок и даром дается то, на
что другие потратили годы и целый лоб – для размещения разнокалиберных
шишек?!
Самое возмутительное, что гостья не изрекала заумных
премудростей, всего-то заявила, что довольна собой, за «дольче вита» не гонится
и не ищет олигарха в спутники жизни. Но в том-то и дело, что сказала она это так
легко и гармонично, что даже вредный театрал Станиславский, будь он жив,
воскликнул бы: «Верю! Верю!» И когда подобные вещи слетают с уст 23-летней
барышни, хочется по-хорошему позавидовать и почесать собственный
многострадальный лоб…
Лет в 20 я была убеждена, что самое страшное в
жизни женщины – морщины и седина, что к 30 годам желательно завести солидного
мужа при галстуке и животе, а самой неизбежно придется обрасти детьми и
целлюлитом. Думалось, что в 40 можно с чистой совестью садиться за мемуары и
отмечать в телепрограмме исключительно передачи о здоровом образе жизни. И
казалось, что слово «зрелость» придумали как корректный синоним «старости».
Масла в огонь добавлял бойфренд, такой же 20-летний оболтус, изобретший для
зрелых дам обидное прозвище «пули на излете». И сколько бы родители не
подкатывали глаза, дескать, когда же ты успокоишься, поймешь что к чему и
созреешь, я выдвигала лозунги: «Спокойствие – подлость души!» и цитировала
Пушкина: «Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать!».
Когда 30-летний рубеж
был взят, вдруг открылась истина: никогда, ни в дерзкие 16-ть, ни в знойные
25-ть жизнь не была полнее. И вот с каким багажом я пришла к этому возрасту и
выводу…
«…А все другое – суета…»
Долгое время меня искренне
волновало, «что люди подумают», хотелось «быть не хуже других» и в идеале всем
нравиться. И так больно становилось, когда вдруг открывалось, что коллега Ирина
Викторовна в глаза-то улыбается, а за глаза говорит обо мне такое, что не под
силу написать самому бесноватому автору триллеров. И люто хотелось доказать: я
не такая, я белая и пушистая!.. Но с годами желание лезть на баррикады иссякло.
Нет, никуда не делись Ирина Викторовна и ей подобные, просто их слова и поступки
перестали что-либо значить. Главное, что я знаю себе цену как специалисту, на
хорошем счету у руководства, любима родными и близкими – следовательно, не так
уж все плохо. Как бы того ни хотелось злопыхателям и сплетникам. Кстати,
изменилось и отношение к этим «индивидуумам». Если на заре туманной юности я
кусала губу и думала, как «таких земля носит», то теперь понимающе вздыхаю: не
повезло людям созреть, многие истины остались за пределами их понимания.
Например, что злоба - признак бессилия. И что унижая другого, сам не
возвысишься. В общем, загибаем пальчик, обозначая первое преимущество зрелости -
самодостаточность. Это когда для вас имеет значение мнение лишь тех, кто
по-настоящему важны. И понимается, что вы — пусть не величина, но фигура, без
чужих одобрительных возгласов и заискивания.
«Время вечных
ценностей»
- опять же -дцать лет назад эта фраза воспринималась
исключительно как слоган ювелирного магазина. А будущая собственная жизнь
представлялась как в монологе девочки Кати из фильма «Курьер»: «Я хочу ехать в
дорогой красивой машине, и чтобы на шее развивался длинный белый шарф. И чтобы
все мужчины сходили по мне с ума, а все женщины завидовали. И чтобы маленькая
собачка на заднем сиденье». В моей мечте песик не был обязательным условием, но
в общем – полное попадание в образ. Немало утекло воды и слез, чтобы стало
понятным: в женской зависти нет ничего заманчивого, в сумасшедших мужчинах тем
более. Ну, а про «богатые тоже плачут», то есть про дорогую машину, и говорить
смешно. «Владелец заводов-газет-пароходов» в качестве мужа тоже перестал быть
заветной грезой. Потому что в его графике я бы значилась всего лишь как пункт
между ужином и чтением газеты. А все эти бриллианты-шубы и прочая дареная
роскошь – попросту плата за нехватку времени, за неверность, за постоянное
отсутствие. Пусть лучше будет не богатый и не знатный, но любящий и заботливый.
И я согласна на акцию «меняем бриллианты на манную кашу». Которую по утрам он
варит для дочери. Потому что знает секрет каши без комочков – раз; хочет, чтобы
я подольше поспала – два; просто любит ребенка и с удовольствием тратит время на
возню с ним - три. Итак, второй довод в копилку зрелости: видение истинной сути
вещей и событий.
«Моя жизнь – мои правила»
В юности всё-то не
устраивало, все-то вокруг казались с изъяном: любимый мужчина позволяет себе
оскорбительные высказывания, подруга выкидывает неблаговидные фортели... Но по
доброй воле я всем выписывала индульгенцию, как иначе, ведь она – подруга, он –
любимый мужчина. А потом изумлялась, отчего грабли из сельскохозяйственного
инструмента регулярно превращаются в ударный… Но однажды бессонной ночью пазлы
сложились в единую картину: дело не в моральной ущербности избранника и не в
дурных манерах подруги. Дело во мне. Это я позволяю поклоннику оскорбительные
выходки, а подруге снисходительно прощаю то, за что даже малых детей наказывают.
Стало быть, мне и расхлебывать эту кашу. Изгонять из своей жизни, рвать
болезненные отношения либо жестким ультиматумом выдвигать требования. Следующий
пальчик приготовили? Потому что зрелость – это умение принимать ответственность
за свою жизнь.
Время собирать камни
Здорово приближают зрелый
возраст первые потери. Когда навсегда уходят родные, и одиночество заполняет
тебя до краев. В такие моменты заботы, еще недавно казавшиеся важными, предстают
мелкими и суетными. Вы ломали голову, как бы подороже продать дачу, а тут с
отцом беда вышла… И рождаются две важнейшие приметы зрелости: осознание
относительной важности всего происходящего – примета первая. Примета другая –
понимание, что жизнь имеет значение, лишь когда в ней есть любимые люди. Стоит
ли биться над поисками бессмертия и мечтать о вечной жизни, если любимые
безвозвратно ушли? Кстати, эти события проливают свет на еще одну истину -
быстротечность времени. Заодно учат ценить его и не растрачивать попусту, на
лишние эмоции и движения, недостойных людей, неразумные поступки.
Виват,
чувственность!
Женская зрелость - восхитительное время и в плане
чувственных удовольствий. Оставим в стороне рассуждения о балансе гормонов и
опыта, «умри - лучше не скажешь», чем Анн и Серж Голон, авторы похождений
необузданной Анжелики: «Ей исполнилось тридцать девять лет. Она не знала, что
зрелость для женщины - возраст наслаждения. Несколько безвкусное стремление
юности к любовным играм сменяется в этом возрасте изысканностью открытий. Это
преображение просвечивает даже во взгляде женщины. И мужчины, как правило,
угадывают его.
Зрелость - это возраст, когда женщина достигает зенита
своей красоты, ибо совершенствование, к которому она стремилась, обогащая свою
личность, теперь, кажется, достигло своего апогея и изменило ее даже внешне: ее
движения, ее голос, походку. Опасное сочетание, и, если только она сумеет
сберечь те ценности, что составляют теперь ее существо, она в этом возрасте -
самое грозное создание любви, о котором только можно мечтать». Эх, как бы
поделикатнее и возвышеннее назвать этот вывод, ведь на очереди очередной
пальчик. Давайте возьмем фразу Кати Тихомировой из фильма «Москва слезам не
верит»: «В 40 лет жизнь только начинается. Теперь я это точно знаю».
Первоначальный смысл немного исказился, но… мы же зрелые и мудрые, будем
снисходительны.
«Ты женщина, и этим ты права!»
Финальным этапом
созревания стала любовь к слову «женщина». Раньше все, кто имел дерзость
прибегнуть к обращению «женщина», мгновенно записывались во враги, зато авторы
лестного «девушка» принимались благосклонно. Но, к счастью, все пошло по
правильному сценарию, и случилось то же, что и со Скарлетт О'Хара: «Вертлявая
кокетка исчезла, уступив место спокойной, таинственной женщине, которой
достаточно было лишь обратить туманный взор зеленых глаз все равно на кого:
мужчину ли, женщину или ребенка, чтобы они, словно под гипнозом, готовы были
следовать за ней куда угодно.
«Раньше я из кожи вон лезла, чтобы
выглядеть обаятельной и привлекательной, - думала Скарлетт, - а сегодня
добиваюсь чего захочу без каких-либо усилий». Она пыталась понять, чем вызваны
такие разительные перемены, и не находила ответа. Ей оставалось только
благодарно принимать все,что с ней происходило, как некий подарок
судьбы».
Скарлетт ошибалась, это не дар судьбы. Это справедливая награда
за моральное взросление, верные выводы и правильный путь.
...Зрелость –
золотая пора, девиз которой «знаю, умею, могу». Увы, ничего не дается без
потерь, и главным образом страдает внешность. Но, по закону компенсации, если
где-то убыло, где-то прибудет. Платой за первые морщины и седину становится
особая полнота ощущений, наполненность жизни. Как сказал Николай Карамзин: «Как
плод дерева, так и жизнь бывает всего сладостнее перед началом увядания». Однако
увядания может не случиться, при верном настроении Эпоха прозрения и понимания
не сменится старостью. Да и бог с ними, с этими возрастными паутинками на лице и
в волосах. Уж на что Сергей Зверев - «звезда в шоке», но изрек удивительно
зрелую мысль: «Я не хочу избавляться от этой морщинки. На нее потрачено десять
лет жизни, страданий, любви и разочарований. В конце концов, это сексуально».
...А я теперь люблю более позднюю цитату Пушкина: «На свете счастья нет
(спорный момент), но есть покой и воля...»
|
